Брюс уже с полчаса пялился невидящим взглядом в затянутое мелкоячеистой сеткой-рабицей окно комнаты отдыха. Пальцы бездумно вертели пластиковый стаканчик с плескавшимися на донышке остатками кофе, а мозг с маниакальным усердием повторял за настенными часами отсчет времени: тик-так, тик-так. Это навязчивое тиканье завораживало, чем-то напоминая механизм взрывного устройства, вселяя тянущее чувство приближения чего-то страшного, и в животе под ложечкой холодно и колко топталось ощущение неотвратимости.
Поначалу, когда их всех сюда только привезли, ситуация виделась четкой и ясной, как качественный снимок и мужчина не мог сказать, в какой момент все изменилось. Может быть тогда, когда был отдан первый приказ применить силовые методы к группе «заключенных»? Впрочем, не все ли равно...
Стаканчик выскользнул из расслабленных пальцев и кофе матовой черной лужицей растекся по столешнице. Брюс словно проснулся, выныривая из вязкого, тошного сна, провел ладонями по лицу, оттягивая вниз щеки и становясь похожим на старого бульдога, вон, и глаза такие же красные от недосыпа.  А спать действительно приходилось, что называется, «в полглаза», будто на войне.  Даже хуже, ведь ощущение опасности исходило от своих же, ни в чем теперь нельзя было быть уверенным. Бывший полицейский звонко пошлепал себя по щекам, отвлеченно замечая покрывшую кожу колкую щетину и неохотно поднялся:
- Джон, пора! – Лениво крикнул в приоткрытую дверь, что вела в соседнее помещение, где бубнил телевизор.  Время пересменки, задержишься дольше обычного – парни живьем сожрут, сейчас все на нервах. Похлопал по бокам, проверяя наличие необходимого снаряжения и, дождавшись тяжелой поступи напарника, первым двинулся в тюремные коридоры. Предстояла самая ненавистная Брюсу часть – вести заключенных в душевые, радости от созерцания голых мужиков он никакой не испытывал, зато не переносил парного. влажного воздуха.

Душевые-->>